Небольшой отрывок из редкого, почти исчезающего вида «здесь и сейчас», мне уже пару лет все время кажется, что я очень мало пишу. Возможно, только кажется. Я сегодня приехала с Соловков, только утром с поезда. Уже успела чуть не потерять телефон, но все обошлось. Я не поеду к Лене, потому что мама будет праздновать день рождения Димы, и я не знаю, когда смогу с ним увидеться. Скоро уже начнется сентябрь, начнутся занятия. Крис обещает приехать в Москву, Лиса тоже обещает приехать, внезапно объявился Игорь из ИЖЛТ, сегодня ночью мне снился Робека, и я снова пообещала ему встречу. А сейчас мне жарко, здесь так жарко! В Москве все еще не закончилось лето. В колонках играет моя замечательная музыка, и мне хочется делать громче, громче, еще громче, чтобы вибрировал пол и пробирало до самых костей, чтобы в голове – пустота, и музыка в сердце. Как же я скучала! Но у меня есть музыка, и хоть плеера нет и не предвидится, у меня есть колонки, и этого достаточно. Я наконец-то дома, последние несколько дней я только об этом и мечтала, каждое утро мне снилось, что я уже дома, болела спина и просто хотелось в душ. Мелочи, которые делают человека по-настоящему счастливым после полутора недель проведенных в палатках: туалет, на котором можно сидеть, кресло со спинкой, на которую можно облокотиться, зеркала всюду, душ, целая комната личного пространства, возможность печатать и даже выйти в интернет, контакт с людьми, для меня – аниме и манга. Я так счастлива, даже странно. Только что просто выходила в магазин, так, по мелочи, и ловила себя на почти что беспричинной улыбке. Я улыбаюсь каждому, с кем встречаюсь взглядом, просто потому что мне хорошо. У меня какое-то состояние внутреннего подъема, мне кажется, что все идет и шло все это время так, как должно было, что все правильно. Даже насчет института или мотоцикла, я вдруг увидела, что все идет хорошо. Просто вот это незамысловатое хо-ро-шо, и больше ничего не надо.

Мы с мамой говорили на Соловках по дороге в кабак. Я поделилась с ней тем, как сильно я всего боюсь, что я все время жду чего-то и боюсь этого одновременно. Что раньше со мной никогда не было ничего подобного, что я даже не могу понять, плохо это или нет. Мама сказала, что это нормально, что страх – естественный спутник осознания ответственности, что чем больше понимания, тем больше страха. Зимой он чуть не сломил меня, но мама сказала, что нужно посмотреть в глаза своему страху и справиться с ним. А сейчас я чувствую уверенность, хотя я не знаю, насколько ее хватит, в том, что так или иначе, а все будет хорошо. Смена формулировки значительная: уже не «я со всем справлюсь», как год назад, которое только давило на меня все больше и больше. Снова то, что сказала мама: нужно давать себе право на ошибку. Я постараюсь, но я могу не справиться сразу. Я же не супер-робот, сделанный из железа, как я когда-то твердила, кажется, года три назад, когда дружила с Анимашкой. Важнее не быть совершенством, а стремиться к нему, учиться везде и всюду. Я, со своим педантизмом, никогда не буду полностью удовлетворена собой, но я могу стараться. Вот и все. И постепенно я научусь тому, что мне нужно, и это пригодиться именно там и именно тогда, когда будет больше всего необходимо. Кажется, трансформация постепенно подошла к концу. Все-таки отдых – чрезвычайно полезная штука. А еще нужно запомнить, что не стоит бояться или сомневаться, спрашивать ли совета у мамы. Она – моя опора, ведь так и должно быть. К тому же у меня скоро должен появиться духовник. Вот тут надо бы понять еще, что это толком значит и кто это такой.

В таком настроении мне было необходимо сесть писать. Кстати, у меня на стене за рабочим столом, справа от нетбука, около пары недель назад появилась новая запись. Это три правила, которые мне сформулировала мама, когда я обратилась к ней как-то. Дело было весной, и я, не помню уже где, с кем и как, задумалась о том, как мне, человеку, давно привыкшему быть изгоем, научиться правильно вести себя в каком-либо обществе. Я спрашивала у нескольких людей, писала какие-то посты на эту тему, но сама с собой я зашла в тупик. Я слишком активна, меня всегда слишком много, чтобы замечать и анализировать реакцию на мои действия, чтобы сформировать хоть какие-нибудь правила поведения. Каждый раз попадание в новый коллектив для меня это новые надежды, и каждый раз новые разочарования. Так было всегда, а начиная с Израиля я попадала в новый коллектив каждый год. То, что было там задело меня очень сильно, и когда я вернулась в ОРТ, я очень старалась, чтобы такого не повторилось. В ИЖЛТ было проще, потому что я заранее не воспринимала институт как место, в котором я буду долго, я была там гостем, поэтому не думала о том, чтобы кого-либо очаровывать или даже просто не раздражать. Странно, что у меня там умудрились появиться даже друзья, точнее друг. Один, и замечательный. Когда же я начала думать о том, что с наступлением сентября мне снова придется вступить в новый коллектив, я стала волноваться, беспокоиться и бояться. Моя мама такая же, ее тоже всегда слишком много, и она дала мне правила:
1) Не критиковать
2) Слушать
3) Не рассказывать о себе
Снизу я приписала: «Следить за каждым словом», потому что именно это от меня и нужно. Слушать больше, чем говорить, и внимательно следить за тем, что и как я говорю, делаю и так далее. На Соловках несколько раз ляпала, не подумав, и только потом понимала, как это может прозвучать. Я не знаю, смогу ли, и наверняка буду косячить. Но я постараюсь, по крайней мере так. Мне нужны не матры «я со всем справлюсь», без остановки прокручивающиеся в голове, а правила, старание и решимость. Силы, внимание, и тогда «я со всем справлюсь» будет уже не мантрой, а частью моей действительности.

А еще я скоро стану рыжей! Первый раз в жизни буду краситься, пока что пытаюсь как-то привыкнуть к мысли о том, что мои любимые дредики станут рыжими. Мама говорит, стану похожа на ее дочку, она ведь уже пару лет в рыжую постоянно краситься. И брови, говорит, тоже надо будет красить. Такие вот внешние трансформации будут сопутствовать началу совершенно нового этапа моей жизни. Я действительно чувствую волны, это не предвкушение, это как бы предвестник перемен, предвестник нового. Возможно, поэтому такой подъем внутри, и небо как будто бы стало ближе, шире, ярче, ослепительней. Странно, но я продолжаю на автомате повторять про себя «я справлюсь», но понимая глупость и не нужность этой матры, я так же про себя поправляю себя, убираю эту лишнюю фразу. Про себя нужно повторять скорее слова «молчание», «уважение», «терпение» и прочее в этом духе. Вот это уже гораздо более полезные «мантры». Новая волна уже скоро. И я даже почти готова.

Косые солнечные лучи окрашивают дома, вырастающие за окном, во все более яркие оттенки оранжевого. Я сижу на кухне, вслушиваюсь в звуки: стук часов, смех, голоса, лай собак, мягкие шины, некачественные русские машины пердят, мимо проезжают грузовики, а я про себя: «не фура», табуретки, только что скорая помощь проехала. Я дергаюсь каждый раз, когда по улице проезжает спортач. За стеной кто-то сверлит. Люди пишут про свои мечты, а мне разве важно, о чем я мечтаю? Мне важно вспомнить, научиться мечтать и сохранить это умение. Мне хочется в парки, деревья постепенно зеленеют. Я все еще люблю качели, и буду любить, наверное, даже через 10, 20, 40, 50 лет. Мне хочется утонуть в небе, в перешептывающихся листьях, в лучах солнца. У меня все еще ничего нет, да и шептаться пока некому, но скоро все вырастут. Мне хочется почитать детские книжки и много-много мифов, найдите мне ребенка, которому будет интересно меня слушать. Кто-то пишет про дом у озера вдали от цивилизации, и чтобы лес вокруг. Прекрасно, мне тоже нравится эта картина, можно даже почаще помещать себя в нее. Представлять себе осень, золотистый лес, нужно взять грабли и собирать листы. По озеру тоже плавают листья. А еще можно взять маленькое детское зеленое ведерко и пойти собирать грибы, потом отварить себе густой суп съесть три больших миски за книжкой, не заметить даже. А пока готовить – можно петь. Вокруг ни единой души, так что можно даже что-то свое, можно даже на тарабарском, как в детстве, ведь никто не услышит, можно повышать голос, учиться вытягивать те ноты, которые только громко и вытянешь. Сфальшивила, остановилась, прислушалась к затихающему где-то вдалеке эху и внезапно рассмеялась. Сначала тихо, так, хизикнула просто, а потом все громче, громче, громче, и вот я уже хохочу до рези в животе, сгибаюсь пополам и бессильно обрушиваюсь на пол, держусь за живот и продолжаю тихонько похрюкивать. Даа, думаю, видел бы меня кто сейчас. Ох, на плите же суп стоит, чуть не забыла, а ведь он уже почти готов.

Закатные лучи тем временем поднимаются все выше и выше, все больше отдают красным. А еще Настя проснулась. Сидит сейчас напротив меня и чавкает. Стараюсь не раздражаться, она ведь ребенок. Скоро все погрузится сначала в сумрак, потом в темноту. Хотя о чем я, какая может быть темнота в черте города, тем более если это Москва. Фонари, машины, дома, яркий свет, смех, люди и продолжение жизни.

Я уже не знаю, что я думаю по этому поводу. Столько всего и сразу. Час назад, уже даже больше, я плакала. Я совсем отвыкла делиться своими мыслями, даже несмотря на дневник. Вести продолжаю, а мысли запираю. Их так много, хотя мне казалось, что ничего нет. Совсем. Только события, и то их надо делать, создавать, иначе совсем пусто. Оказывается не так, пусть я и записываю только обрывки, зато – настоящий поток сознания. Чаще, чаще, Полин. Сегодня были крутые качели на цепях, высокие, что даже мне сначала было страшно на них качаться, да и особо сильно я так и не разогналась. Я и так достаточно испугалась. Мимо опять проехал спортач, звуки мотора ласкают слух, но это моя глупая прихоть, как бы много я о ней не думала. Впрочем и одежда – тоже прихоть. А мама их все выполняет, балует меня. Я слишком избалованная, но что из этого дальше следует я не знаю. Странно себя чувствую, что вроде как сущий ребенок, катаюсь на качелях, визжу как маленькая, или плачу, говоря с мамой по телефону, потому что, кажется, не справилась, но вот я взрослая, я уже не помню, что было такого веселого в этих горках и площадках, не умею так просто находить себе занятие, я скорее займу мысли, чем руки и глаза. Я удивляюсь, когда они, дети, так легко находят общий язык, им даже не нужно для этого слов; мне уже не интересно прятаться от кого-то, бегать, все это в разы усложнилось, и я совсем не знаю почему. Я не знаю, когда это произошло, не знаю, хорошо это или плохо, правильно ли, нормально ли. Всего лишь делаю свои наблюдения, сравниваю себя с детьми, ищу отличия и все время вспоминаю даже не саму группу, а одно название: «когда мир был больше». Он ведь действительно был больше. Я когда-то тоже не доставала до поручней в метро, до кнопки вызова лифта, я когда-то тоже ходила в мамой за руку и еще все время просила держать меня крепко-крепко. Казалось, что если она не будет сжимать мою руку со всей силы, то обязательно выпустит ее, потеряет из виду. Когда-то машины казались монстрами, а маленькие качельки были отличным развлечением, и мне не казалось, что из стороны в сторону – это так быстро, не хотелось замедлить полет. Когда-то я тоже любила сосиски, а еще, увидев в магазине что-то, чего мне хочется, упрашивала маму, пока она мне это не покупала. Когда-то дело было именно в маме, а не в деньгах. Когда-то двор казался целым городом, а тринадцатилетние девочки – совсем взрослыми. А еще казалось, что гаражи – это высоко. О, еще один спортач проехал мимо. А крыши когда-нибудь перестанут казаться высокими? Интересно: это сейчас все острее или тогда?

Я все-таки дочитываю Властелина колец и на днях дочитаю. Уже давно решила, что следующим будет облачный атлас, но как же я уйду из этого мира, в котором мне сейчас так хорошо?

Если честно, я просто хочу домой.

Доброе утро, мир!

И так мне хочется начинать каждый диалог, каждый пост, каждую мысль записанную или просто подуманную. И вовсе не важно, что стрелки на часах приближаются к шести. Сейчас каждое мгновение ощущается как утро, особенно когда солнце светит сквозь ветки, постепенно покрывающиеся свежей порослью, светит в не зашторенное окно. Я живу здесь, в этой квартире, в этой комнате, уже седьмой или восьмой год, но изо дня в день, всегда, это окно было закрыто плотными занавесками и помещение освещал только электрический свет. Почему? Причин множество, главной из которых, наверное, является моя лень. Перед сном закрыть, чтобы легче было поспать подольше, свет ведь мешает. Днем закрыть от солнца, а то оно слепит в глаза, отражается от экрана монитора и мешает заниматься делами. Да-а-а, дела. Как же это глупо. И энергию тратила, и закрывалась столько лет от самого прекрасного, что только есть в этом мире. Сейчас, уже второй месяц как, каждое мое утро, что я просыпаюсь у себя дома, конечно же, начинается со взгляда на небо, каким бы оно ни было. Оно всегда прекрасно, даже пасмурным, даже заслоненное угрожающими тучами, но особенно - чистое, светлое, почти лазурное, сверкающее небо. Я просыпаюсь, улыбаюсь ему, и день идет как-то иначе, светлее, что ли. Теперь каждый раз, когда я чувствую на себе лучи солнца или вижу яркое небо, я отвечаю: доброе утро, мир! Ведь когда тебе так широко улыбаются, очень сложно, да и не вежливо как-то не улыбаться в ответ. Так и живем: я и весна. Это первый год, когда мне нравится это время года, когда я не жду подножек, толчков в бока и прочих забав прошлого. Это первый раз, когда я улыбаюсь весне, когда я вижу, что эти перемены ведут меня только к свету. Возможно, так было всегда, но к чему мысленно выворачивать голову и вглядываться куда-то назад?

Я хотела написать о том, как повернулась ко мне в этом году весна, но увлеклась приветствием. Впрочем, в нужную сторону увлеклась. Ближе к конкретике. Весна началась в полной растерянности, страхе и прочих недугах, но уже на исходе своих сил, на том моменте, когда не хватает всего лишь микроскопического толчка, чтобы наконец что-то изменить. Дальше, естественно, последовал толчок. Созрела, подготовилась, пора шагать дальше. Сначала - морально, а потом вдруг резко рванулась в жизнь, вперед, куда-то в совершенно неизвестном кому-либо, и мне в том числе, направлении. Резче, чем могла бы подумать. Хотела написать "чем собиралась", но ничего я не собиралась. Я просто медленно шла вперед, растерянно смотрела по сторонам, вверх, вниз, такими широкими глазами, будто после долгого пребывания в темном помещении привыкала к свету. И до сих пор привыкаю, до сих пор немного заторможено реагирую на события, на дни, проносящиеся мимо, пытаюсь их приостановить, кричу: "подождите, куда же вы, дайте передохнуть, дайте мне вот здесь остановиться на пару вечностей, потом вот здесь еще на одну, и вот тут мне тоже очень хорошо, ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНИЕ, ТЫ ПРЕКРАСНО", но оно меня не слушает, никогда не слушает, и я пока что не могу войти в этот ритм. Прячусь куда-то внутрь, укутываюсь в теплое и уютное одеяло, крепко обнимаю и прижимаю к себе крольчону, и с силой зажмуриваю глаза. Я в коконе, в домике, не важно. Мне здесь хорошо и уютно одной, никто и ничто не нужно, до поры до времени. А время это приходит очень быстро, я бросаюсь из крайности в крайность, ускоряюсь, но хочу остановиться и убежать, останавливаюсь и снова жалуюсь, что это странно, неестественно, что это не жизнь вообще, да и мне одиноко. Я пытаюсь заново научиться быть тем, кем я была до появления Димы в моей жизни, постепенно, как дети учатся ходить, я заново учусь жить по принципу три шага вперед два назад. Но я ведь двигаюсь. Я ездила в питер, да, и это было прекрасно. Вчера я впервые с лета побывала на болоте, а такое ощущение было, как будто меня с осени 2012-ого там не было, и это даже почти правда.

Нет, здесь не нужно конкретики. Подробности моей жизни не для этого места, а здесь только вода, вода, вода. Я так люблю плескаться в ней, так почему бы и нет? Всему свое время, всему свое место.

18:29

А еще я вот уже месяца 2 где-то стабильно просыпаюсь в период с половины 10-ого до половины 11-ого безо всяких будильников и вне зависимости от того, во сколько я уснула, даже если в 5 утра (исключения составляют дни, когда нужно встать раньше и приходится себя поднимать)

Fall Out Boy - Alone Together